Накануне Дня сотрудника органов внутренних дел на страницах «Сельского вестника» был опубликован материал о ветеране милиции Николае Владимировиче Коровине. Тема не только заинтересовала читателей, но и получила продолжение. Своими воспоминаниями о бывшем коллеге поделилась жительница Северной столицы Тамара Николаевна Соломатина. В восьмидесятые она трудилась следователем в следственном отделении районного ОВД, с 1987 по апрель 2000 года была председателем Омутинского районного суда, затем судьей Тюменского областного суда. С мая 2003 по ноябрь 2022 года работала мировым судьей в г. Санкт-Петербурге. На заслуженном отдыхе Тамара Николаевна занимается продвижением различных творческих проектов, ведет свой канал в «Яндекс. Дзене», а также посвящает время литературному творчеству - пишет замечательные рассказы и песни.
Август 1981 года. Омутинский районный отдел внутренних дел. На планерке начальник милиции Вениамин Леонтьевич Гришин представил меня как нового следователя. Реакция личного состава от любопытства до уверенности: "Сбежит!" В то время женщины в должности следователей милиции были редкостью. Большинство не выдерживало, переходили в другие службы или увольнялись.
Николай Владимирович Коровин - начальник следственного отделения, позже признался: "Думал, что уйдете в прокуратуру. Там работа полегче". Это будет потом, когда мы станем единомышленниками и друзьями. А пока майор Коровин предложил мне рассказать о себе. К этому времени у меня в активе был опыт расследования дел о тяжких и особо тяжких преступлениях. Допросы обвиняемых и важных свидетелей я вела исключительно с записью на магнитофон. Делать это можно было, имея отдельный кабинет. Такового, как я поняла, не предвиделось. Для каждой службы в моем новом отделе было предназначено только одно помещение. Оптимизма это не внушало. Не скрою, меня беспокоило и то, что вдруг мой начальник увидит во мне конкурента и сделает все, чтобы избавить себя от риска быть отставленным с должности. Незадолго до моего переезда с моим однокурсником случилась именно такая история. Однако уже в середине разговора поняла, что опасаюсь зря. Майор Коровин оказался человеком, о которых говорят: "Он на своем месте, потому что по своим профессиональным качествам выше этого места. По этой причине не страдает подозрительностью и не трясется от страха, что молодой коллега подсидит его".
На начальников мне везло всегда. Они не мешали работать, не гнобили за инициативу и невольные проколы. Не умаляя достоинств этих людей, хочу сказать, что Николай Владимирович был моим лучшим начальником. Он создавал условия, в которых работать было комфортно. Сразу же выбил для меня магнитофон. Вначале это была огромная "Комета" с ленточными кассетами. Потом мне передали самый лучший для того времени диктофон, которым УВД наградило наше следственное отделение, занявшее первое место в области. Кроме этого, договорился с начальником отдела, что допросы я буду вести в ленинской комнате, где проходили торжественные мероприятия и политинформации. С такой же заботой он относился и к другим следователям. Пожалуй, более дружного коллектива, чем наш следственный отдел, не было. Стиль руководства, выстраивание отношений в коллективе сохранились и после того, как Николай Владимирович ушел на отдых.
До самого последнего дня мы не прерывали общения с ним. Его жена, Фаина Степановна, встречала нас радушно, подшучивала над Николаем Владимировичем, что наконец-то она точно знает, что у нее есть муж. Он же, в свою очередь, замечал: "Не пойму, как она меня столько лет терпит". За этим скрывалось чувство вины перед женой и детьми за недостаток внимания. Служба в милиции на должностях следователей и оперов мало соотносилась с регламентом рабочего времени и отдыха. Впрочем, это вечный вопрос выбора, самореализации и сопутствующих этому комплексов и проблем. Понимая это, Николай Владимирович был искренне благодарен Фаине Степановне за ее безграничную любовь.
Честь и слово офицера были для майора Коровина не проформой. Он всегда оставался честен с собой, подчиненными, подследственными, начальством, сколь бы высоким оно не было. До того, как к отделу была возведена пристройка, все следователи работали в одном кабинете. Мой стол стоял впритык к столу начальника. Я не однажды видела, как под его взглядом усердно "сочинявший" обвиняемый или свидетель постепенно теряли оптимизм, а затем замолкали. Николай Владимирович спокойным голосом предлагал продолжить: "А вот теперь я хочу услышать правду". Редко подследственные о следователях отзываются положительно. О нем большинство из них говорило: "Майор Коровин, он справедливый".
Справедливость Николая Владимировича не была избирательной. Для всех одна, соответствующая общечеловеческим ценностям, как сейчас бы сказали. Как-то я была свидетелем, когда довольно влиятельный в Омутинке человек просил прекратить уголовное дело в отношении водителя, совершившего ДТП со смертельным исходом. Аргумент был простой: "Ее (погибшую) не вернуть, родственники согласны. Вот их заявление". Николай Владимирович тихо спросил: "А вы ее (погибшую) спросили, чего она хотела: умереть или жить?" Проситель растерялся. Ответ был очевидным. Дело ушло в суд.
Повлиять на майора Коровина не могли ни сослуживцы, ни руководство, если, по его мнению, нарушалась справедливость. Для таких случаев он указывал просившим хорошо известный в народе адрес. Следуя своему принципу, что справедливость одна для всех, Николай Владимирович возбудил уголовное дело в отношении сотрудников одной из служб нашего отдела. Не помогли уговоры и аргументы, что он чрезмерно принципиален, что это компрометирует отдел, что парни хорошие, но немного зарвались, не ломать же им жизнь. Дело получило свое логическое завершение: за преступления нужно отвечать, тем более, если ты офицер милиции.
Я навсегда запомнила слова Николая Владимировича о том, что компромиссы с собственной совестью разрушают человека. Для этого у него было простое и емкое по смыслу выражение: "Все пропьется и проестся, а стыд останется. Пропеллером будешь вертеться перед своей совестью, она тебе спать не даст". Однажды я своим молодым коллегам рассказала об этом правиле моего замечательного милицейского начальника. Через двадцать лет, на моем юбилее, теперь уже немолодой коллега-судья вспомнил о формуле незнакомого ему офицера милиции:
"Тамара Николаевна, помните, вы рассказывали о своем наставнике, который считал недопустимыми компромиссы, если они нарушают справедливость. Мы можем подтвердить, что вы ни разу его не подвели. А вас заверяем, что мы все эти годы не забывали ваших слов. Наша совесть тоже чиста". Кто знает, может быть действительно, принцип майора Коровина из далекого тюменского села стал охранной грамотой для служителей закона в столичном городе.
Тамара СОЛОМАТИНА, г. Санкт-Петербург
